Константин Рогатин — о работе во времена СССР в «Спартаке» 1980-х, знаковых победах России, периоде в НХЛ, СКА и о Романе Ротенберге.

Константин Рогатин не знаком широкой публике, но все работники хоккейной индустрии, будь то игроки, тренеры, коллеги по профессии, журналисты и, конечно, ветераны, прекрасно знают, кто такой Егорыч. Недавно он отпраздновал 70-летний юбилей. Рогатин начинал свою карьеру в конце 1970-х в московском «Спартаке» массажистом, затем переквалифицировался в технического работника, отвечающего за заточку коньков, подготовку хоккейной формы и другие нюансы. С 1994 года Рогатин работает в сборной России. Текущий сезон — 46-й в его хоккейной карьере.

«Спартак»

— Как вы пришли в хоккей?

— В 1978 году меня пригласили в «Спартак». Старшим тренером тогда был Роберт Черенков. В предыдущем сезоне команда выступила не очень хорошо, и назначили его. В то время я работал тренером по вольной борьбе. И меня пригласил администратор команды. Я еще был массажистом, окончил курсы массажа при институте физкультуры, и пришел работать. Начальником команды тогда был Николай Эпштейн, знаменитый тренер «Химика». В 1979-м Черенкова сменил Борис Кулагин.

— Почему выбрали именно этот вид спорта, если были тренером по борьбе?

— По разным причинам. Во-первых, в такой великой команде было работать почетно. Когда я пришел, там играли Старшинов, Якушев, Шадрин, Шалимов — что не фамилия, то знаменитость. Хоккей в то время был спортом номер один. Помог устроиться брат, Андрей Рогатин. Сейчас он заслуженный основатель триатлона в России, тогда работал в современном пятиборье. И администратор «Спартака» Чеканов был его тренером. Да и по финансовым показателям там было лучше. У меня была молодая семья, надо было ее кормить. Мне было 23 года. К тому же команда выезжала за границу. А выезд за границу — это деньги.

Состав делегации был 25 человек, и надо было еще попасть в него. Чтобы это сделать, надо было быть необходимым команде. И Якушев мне тогда сказал: «Хочешь ездить с командой, научись точить коньки». Поэтому я был одновременно и массажистом, и точильщиком. В «Спартаке» я отработал 16 лет, до 1994 года.

— Как в то время точили коньки?

— Станков для заточки еще не было. В советское время их нигде не покупали. Поэтому я сделал его сам. Купил обыкновенное точило с двумя кругами и переоборудовал его в точильный станок. Заправлялся он вручную: карбоновый камень, технические алмазики. И точишь сверху вниз вручную. И таким образом я точил 10 лет. Ездил с ним по городам и странам, проездил всю Северную Америку. Про нас снимали фильм, и мой станок тоже вошел в него.

— Насколько все изменилось с тех пор?

— Изменилось абсолютно все. У меня было с собой два баула с оборудованием, мы часто ездили на поездах. Сейчас у нас десятки баулов — и все это действительно нужно. Хоккей с тех пор стал быстрее и намного более технологичным. Требования к физической подготовке, амуниции игроков стали намного строже. Надо учитывать и фармакологию, и подготовку клюшек, коньков. После работы в НХЛ я усвоил, что не бывает неважных мелочей, там надо, чтобы всегда и все было с иголочки. Хоккейный матч высшего уровня — тот же концерт, поэтому все должно быть красиво на публике. Ну и хоккеистов в настоящее время освободили от лишней работы: им просто надо выходить на лед и отдавать все. Раньше они что-то делали, мастерили, колдовали с формой. А сейчас они сами только клюшку мотают. В советское время нам даже было проще работать. Сейчас уже не до отдыха, мы сразу после самолета отправляемся готовить раздевалку, чтобы команда функционировала правильно.

— В первом сезоне вашей работы в команде играл Вячеслав Старшинов, установивший свой знаменитый рекорд.

— Ему было 38 лет, он только вернулся из Японии, где отыграл несколько сезонов. К тому моменту он уже был заведующим кафедрой. Запомнился он своей жаждой гола. Мы играли знаменитый матч с цска в старом дворце, который был еще до ЛДС цска. Проигрывали после второго периода 1:5, а выиграли 6:5. По ходу встречи постоянно возникали потасовки. Старшинов сцепился на пятачке с каким-то молодым игроком. И на лавке понеслись шутки: «Нормально профессор завкафедрой выступает»! Он был очень агрессивным, готов был рвать и метать. По жизни был довольно тяжелым человеком. Когда делали массаж, он брал с собой радио. Говорил: «Будем массаж делать и вражий голос слушать». И вот мы слушали все эти байки про нашу страну по «Голосу Америки» под массаж. Своеобразный человек, но мне он нравился, и мы до сих пор в хороших отношениях.

Не пошел в цска из принципа

— Тот «Спартак» был очень сильным, в нем выступали звезды сборной СССР. Однако побеждал он в последний раз в 1976 году и с тех пор не выигрывал ни разу. Возможно было обыграть тот великий цска?

— А мы обыгрывали. Но не могли обойти их на длинной дистанции. Но ведь цска состоял из лучших игроков сборной. «Спартак» постоянно присматривал игроков, но у армейцев было право первого выбора. Того же Ларионова селекционер Жиляев присмотрел в воскресенском «Химике» давно. Приезжал его окучивать, чтобы он перешел в «Спартак». Но цска его перехватил. Ресурсы армейцев были намного сильнее, они брали лучших игроков Союза: засветился Балдерис в рижском «Динамо» — забрали, Капустин в «Крыльях» — забрали. А наш состав формировался по остаточному принципу. Не подошел, допустим, Борис Александров цска — Кулагин забрал его к нам. У Кулагина тоже была большая поддержка наверху, но с цска ее не сравнить. Если туда приглашали игрока, то сразу под сборную. Кстати, в 1979 году у них был массажист. Его выгнали за пьянку, и меня позвали в цска вместо него. Но тогда у нас был клубный патриотизм. Считали так: «Спартак» — народная команда, как, мол, так можно»? И я отказался. Четыре раз подряд мы были вторыми, но первыми стать так и не смогли. Одну игру у армейцев мы могли выиграть, но постоянно это делать было тяжело.

— Кто больше всех говорил в раздевалке?

— Якушев говорил очень мало, но обладал огромным авторитетом. Если говорил, то все к нему прислушивались. Наверное, больше всех говорили тренеры. Игрокам выступать было не принято. Тем более что Кулагин был авторитарным специалистом, при нем особо не поговоришь. На собраниях перед играми присутствовали все: и игроки, и персонал. Мы жили на базе горкома партии в Серебряном Бору. И на одном из таких собраний он сказал: «У вас, товарищ Рогатин, есть диплом о высшем образовании? Вот берите команду и тренируйте!» Шутил так, понятное дело.

— Сейчас многие игроки следят за питанием, собственной физподготовкой. Как к этому относились в те годы?

— Что касается питания, то тогда в стране есть особо было нечего. За исключением Москвы. Мы по 300 дней находились на базе и ели то, что нам давали. Вместо премии нас отпускали домой. Питание у нас было относительно хорошее. Не сравнить с тем, что сейчас. Поэтому относились к этому просто: лишь бы оно было.

— А что насчет массажа? Насколько игроки в те годы понимали его пользу?

— Многие вообще не массировались. Например, Аркадий Рудаков, очень умный центрфорвард. Он один раз попробовал, сказал, что был очень квелым во время игры. Игрок сам должен решать, когда ему нужен массаж, а когда нет. Старшинов любил массаж, Якушев, Шалимов... Шадрин не делал. Основная работа была на предсезонке, так как это была отдельная песня. Кто выживет на предсезонке, тот молодец. Дальше, считай, сезон уже заканчивался. На предсезонке творилось что-то страшное, люди приходили абсолютно неготовыми к работе. Это сейчас хоккеисты на 70-80 процентов должны быть готовы физически, начинают подготовку заранее. Тогда люди приходили с пляжа — и сразу начинался сезон. А у Кулагина было очень жестко: с ходу бег 10 по 400 метров. Ноги сразу становятся каменными, и ты, массажист, работаешь с утра до вечера. Предсезонка шла в Алуште, у нас были трехразовые занятия на земле: зарядка — это та же тренировка, дневная и вечерняя. Это очень жестко. И дай бог будет один выходной. Так что выживали сильнейшие.

— Понятно, что без нарушения режима при таком графике не обойтись.

— Конечно, нарушали. Просто потому, что ребята молодые. Им хочется и погулять, и с женщиной побыть, тем более что есть возможности для этого. А ты живешь словно в лагере. Естественно, что когда выпадает выходной, то в этот выходной ты хочешь сделать все. Поэтому отрывались по полной. На выезде было то же самое. Тренеры за всем следили и в основном были в курсе происходящего. Но если игрок отдавал все на площадке, делал результат, то на какие-то вещи они могли закрыть глаза. Конечно, у нас были и злостные нарушители. Тот же Кожевников. Это уникальный товарищ, конечно, был. Он и через забор убегал, и что только не делал. А Якушев — примерный семьянин, Шадрин тоже.

— Кожевников как раз из тех, кто и нарушал, и играть мог.

— На него Кулагин действовал гипнотически, как кролик на удава. Только посмотрит, как Кожевников отвечал — все сделаю, все отдам на площадке. И делал. Был момент, мы много игр подряд проигрывали. Шли на 7-8-м месте, кошмар. И Кулагин сказал: выигрываете — отпускаю домой. Победили 12 раз подряд. Потом старший тренер решил провести собрание — замаячило второе место. Сказал, давайте посидим чуть-чуть на сборе. Ответом команды было «нет». Раз решили отпускать, так отпускайте до конца. Закончили сезон в медалях.

Из дома приходили квеленькие, потом день восстанавливались, набирали кондиции, играли, и потом круг по новой.

Тихонов против Кулагина

— Насколько принципиальны были матчи «Спартака» против цска?

— Очень принципиальны. Особенно противостояние тренеров. Там доходило чуть ли не до драк, в закулисных помещениях было жестко. Активные разборки происходили между цска и «Спартаком», «Динамо» все-таки было в стороне. И наверху между руководством было то же самое. За «Спартак» болел Черненко. Брежнев — за цска.

Как-то Кулагин в Сокольниках столкнулся с Виктором Тихоновым. Тот считал, что «Спартак» подкупил судей. Он прибежал на нашу половину, где была раздевалка, и они в коридоре сцепились. Виктор Васильевич кричал нашему тренеру: «Ну ты, жирный боров, с судьями, что ли, поработал!? Что за херня?!» А Борис Павлович отвечал: «Иди отсюда, сейчас прибью, шмакодявка!»

— Поскольку вы не работали в сборной, за границу со «Спартаком» ездили нечасто?

— Первый раз в Канаду я выехал в 1979 году — со второй сборной СССР. Ездили на Кубок европейских чемпионов.

— Как возили из заграницы товары народного потребления?

— Сейчас уже, наверное, можно рассказать?.. Зарплата у меня была 140 рублей. Иногда были премии, но редко и совсем небольшие. Основные доходы были с выездов. Для этого нужно было везти доллары, которые в Союзе было не так-то легко достать и тем более провезти через границу. Или везешь туда что-то и там продаешь. Икру, водку, кроличью шапку, самовары, значки, вымпелы, много чего можно было продать. Это был целый бизнес. Значок шел по доллару. Особенно ценились с Олимпиады-80. Дома мы их покупали по 3 копейки.

Расписной самовар — 100 долларов. Икру надо было умудриться протащить через таможню, так как можно было провозить только три баночки. Умудрялись прятать где только можно. Если купил магнитофон — в СССР его можно было продать за 1000 рублей. Тогда ты уже был в порядке. А когда появились первые компьютеры, пошел уже большой бизнес. Если «Волга» стоила 9000 рублей, «Жигули» — 6000, то компьютеры продавали за 25 тысяч! А если ты вывозишь валюту, то за это полагалась уголовная статья. Большой скандал был с рижским «Динамо». Но там кто-то из своих стуканул. Везли баул с клюшками и в обмотке были завернуты доллары.

— Но в «Спартаке» никто не попадался?

— У нас было все нормально!

Сборная

— Как пережили распад СССР и, как его прямое следствие, упадок в хоккее?

— Когда случился путч в 1991 году, мы сидели на базе. Говорили, что надо ехать на баррикады, помогать людям, не понимая, что происходит. Потом только поняли, что все развалилось.

Было тяжело. Игроки стали уезжать за океан, с обеспечением стало намного хуже. Как-то ехали на выезд, у команды в буквальном смысле не хватило клюшек на игроков. Спас команду известный в то время бизнесмен Гелани Товбулатов, обеспечивший финансирование в начале 90-х годов.

Было настолько тяжело, что в 1993 году я пошел работать челночником, возил товары из Турции.

А потом в декабре 1994-го меня позвали в сборную России. Это был главный тренер Борис Петрович Михайлов, пригласивший меня работать на Приз «Известий».

— В национальной команде вы уже 31 год. С тех пор вы были на семи Олимпиадах и массе чемпионатов мира. Можете назвать худший и лучший турнир, по вашему мнению?

— Это очень непросто. Есть множество воспоминаний. Худшим, пожалуй, назову 2000-й год, домашний чемпионат мира в Санкт-Петербурге, когда мы открывали ледовый дворец и «легендарное» 11-е место нашей сборной. По составу у нас была одна из сильнейших команд за все времена и уж точно сильнейшая на чемпионатах мира за российский период с 1992 по 2000 год. Ребята приезжали в команду из отпуска с короной на голове. Паша Буре приехал с личной охраной. Все были уверены, что мы легко выиграем турнир.

— Говорят, игроки даже ездили гулять в Москву во время турнира.

— В Москву не ездили, но в Питере точно гуляли. Жили на базе на Финском заливе. Там была баня и в основном в этой бане все и сидели. Народ приехал отдохнуть.

В первом матче обыграли Францию 8:1 и началась эйфория. Приехал представитель одного из спонсоров, бандитского вида человек с чемоданом денег. Зашел с ним в раздевалку и сказал: «Выиграете чемпионат мира — эти деньги ваши». Казалось, что все матчи будут такими же простыми. Но проиграли США, Швейцарии, Латвии и Белорусии. Если бы на тот чемпионат мира поехала команда, с которой мы играли в Евротуре, результат был бы намного лучше.

— Каково было работать в сборной без побед?

— Было ощущение, что каждый раз чего-то не хватает. Медали не брали с 1993 по 2002 год. Но не сказал бы, что в сборной было какое-то упадническое настроение. В 2002-м тоже был не самый сильный состав, однако хорошо сыграл Макс Соколов, вытащил нас в игре с хозяевами — чехами, команда у них была ломовая, с Ягром в составе. Вышли на них с четвертого места на первое — это был четвертьфинал. Они все три периода провели у нас в зоне, перебросали нас, но Макс творил чудеса. Дошли до серебряных медалей, в финале проиграли словакам.

— Как в команде восприняли первое золото?

— Это было настоящим прорывом, сломали стену. В 2006-м в сборную пришли Вячеслав Быков и Игорь Захаркин. Они были мастера хорошей, доверительной атмосферы. Захаркин — теоретик, настоящий умница, профессор. Быков — практик. В 2007-м на чемпионате мира в Москве не хватило чуть-чуть, в том числе и тренерского опыта. В 2008 году все сошлось. Я видел, как команда выходила на третий период знаменитого финала с Канадой: глаза были полны уверенности — игра наша, сейчас дожмем и победим. Так и получилось. Этот турнир и матч, понятно дело, в числе лучших.

— Какие еще турниры сравнимы с точки зрения хорошей атмосферы в сборной?

— Олимпиада в Нагано. Вся команда проводила время вместе. В Олимпийской деревне я создал мини-клуб, где играли в нарды, шахматы, дартс, домино, общались. Видно было, что все соскучились друг по другу.

Главный тренер Владимир Юрзинов видел, что команда сплоченная, и поддерживал эту атмосферу. Очень многие ребята были в своем лучшем возрасте. Наверное, такая же сумасшедшая и по составу, и по игре была финская сборная. Они вышли на полуфинал закатывать нас в лед и играть по своей неудобной для нас системе. Но Паша Буре тогда забил свои знаменитые пять голов. А в финале был этот нелепый гол с рикошета, закрытая игра от чехов и наши неиспользованные моменты.

Вообще лучшими турнирами можно назвать все победные чемпионаты мира. В 2009 году мы уже были уверены в своих силах. И хотя все игры плей-офф были тяжелыми, мы выиграли чемпионство во второй раз подряд. В 2012 и 2014 годах сказалась новизна с приходом нового тренерского штаба — сначала Зинэтулы Билялетдинова, затем Олега Знарка. И, конечно, финал Олимпиады 2018 года.

Победа на ОИ-2018 и увольнение из СКА

— В Пхенчхане-2018, наверное, казалось, что победа уже в руках, но все повисло на волоске?

— Радость от победы была большая. 25 февраля у меня день рождения. И один из дней рождения тоже пришелся на матч Олимпиады, когда наша сборная проиграла 3:7 Канаде в Ванкувере.

— Многие списывают то поражение на недостаточный вклад тренеров. Мол, именно они не были готовы к Канаде.

— Нет, естественно, все готовились. Просто так вышло, что у хозяев Олимпиады в этот день получалось все. Может быть, единственной ошибкой было поставить на этот матч вратаря Набокова. Думаю, что Брызгалов сыграл бы намного лучше. Чем больше давления, тем лучше он играет. Так было в финале ЧМ-2009. Брызгалов — пофигист и легко справляется с любыми психологическими нагрузками.

— Вернемся к 2018 году.

— Финал был 25 февраля, снова был день рождения, и победа стала лучшим подарком. Мало кто ожидал, что в финале будут немцы, так как уже заранее готовились к Канаде. Но Германия обыграла в плей-офф сначала Швецию, а потом и канадцев. Это была хорошая, быстрая, очень сплоченная и неуступчивая команда. Мы повели в конце первого периода, и показалось, что победа придет легко. В голове у ребят все равно сидело, что это всего лишь немцы. И два периода катались на одном коньке, пока не клюнул жареный петух.

— Что почувствовали в момент, когда немцы вышли вперед в конце третьего периода?

— Примерно то же самое, что и в Квебеке, когда счет уже стал 2:3 и казалось, мы уже переламываем, как случились 2:4. Так и в этот раз. Но Гусев нас спас. Помимо самих хоккеистов большая заслуга в победе у Олега Знарка и, конечно, у Романа Ротенберга, который очень много сделал и для поездки на Олимпиаду, и для того, чтобы собрать и сплотить такую сильную команду.

— Вспомните, как вы начали работу с ним.

— После «Айлендерс» я работал в цска, затем в «Витязе». В 2014 году Быков с Захаркиным перешли в СКА. Там Роман постепенно подключался к управлению командой. С приходом Знарка они уже управляли вдвоем. Удивительно, что они это делали вместе, ведь оба — авторитарные руководители, но их тандем помог выиграть СКА второй Кубок Гагарина и Олимпиаду.

— Удивились, когда Роман Борисович стал тренером?

— Нисколько. Он долго изучал весь процесс и был к этому готов. Он хороший тренер, постепенно рос, набирался опыта. В первый год мы выиграли регулярный чемпионат, во второй — стали вторыми. И оба раза уступали в финале конференции цска.

— Что случилось в прошлом сезоне? Почему команда заняла только 7-е место в Западной конференции?

— Вокруг команды творилось что-то непонятное. Как оказалось позже, часть людей из тренерского штаба и персонала остались работать, а часть — убрали.

— В СМИ пишут, что тренер Евгений Кетов связан с председателем совета директоров клуба Виталием Маркеловым и их дети играют в одной команде 2016 года рождения.

— Вышло, что оставшиеся люди во главу угла поставили не командный результат, а интриги. Получается, что Женя решал, кто останется работать в команде, а кого уволят. И не по профессиональным качествам, а по личному усмотрению. Почему убрали меня, доктора Егора Козлова, еще ряд людей? Полагаю, новому руководству, пришедшему на смену, неправильно доносилась информация о том, что происходит в команде.

— Получается, Ротенберг был обречен?

— Думаю, как раз на четвертый сезон, если не вот эти все события, мы бы выиграли. В команде ожидалось усиление. Говорили о сильном иностранном вратаре, Радулове, еще ряде игроков. И Роман как раз набрался опыта. Никитин в «Локомотиве» шел к победе четыре года. И Ротенберг тоже смог бы выиграть. У него есть уникальное качество: он говорит многие вещи, которые никто не понимает, но через два-три года они сбываются. Это как Жириновский, чьи высказывания вызывали недоумение, но спустя годы оказалось, что он был чуть ли не пророком.

— За что вас уволили из СКА?

— Причины никто не объяснил. Но вышло, на мой взгляд, не очень красиво. Я провел в хоккее 46 сезонов, 11 лет в СКА. Могли бы вызвать, сказать причину, что нашли более молодого специалиста, поблагодарить за работу, выплатить компенсацию, так как у меня действовал контракт. Но ничего этого сделано не было. Вызвали к офису и на улице отдали трудовую книжку. Хорошо, что выдали хотя бы зарплату за два месяца. Того же Ларионова я знаю 50 лет, еще с «Химика»! Но он просто не пошел на контакт и никак не повлиял на ситуацию.

— Следите за результатами СКА сейчас?

— Слежу за многими командами. Но, считаю, тот клуб, что есть сейчас, уже не СКА.

— Вернемся назад, в «Айлендерс». Как вы оказались в НХЛ?

— Перед Олимпиадой 1998 года в Нагано, где впервые в истории должны были участвовать игроки НХЛ, мы вместе с генеральным менеджером сборной Алексеем Касатоновым решили провести сбор для наших игроков в Филадельфии. Я полетел туда как точильщик, массажист, врач — все в одном. Вез с собой 300 килограммов груза: станки, форму, медикаменты, оборудование. На тренировочной базе «Флайерз» провели первый сбор для энхаэловцев. Мы собрали 20 человек и продуктивно провели время. Ребята пообщались, все остались очень довольны. Это было летом 1997 года. Потом, уже после Олимпиады, решили проводить такие сборы каждое лето. Следующий организовали во Флориде на базе «Пантерз». Затем четыре года подряд собирались в Швейцарии у Юрзинова. Во всех сборах участвовал Алексей Яшин, любимчик Владимира Владимировича. Мы с Алексеем тоже были в хороших отношениях и остались до сих пор. К Яшину, а он тогда был ведущим игроком «Айлендерс», приезжал генеральный менеджер Майк Милбери — посмотреть, как он тренируется, и Алексей посоветовал им взять меня в клуб.

В то время в командах НХЛ почти не было массажистов. Я прилетел в тренинг-кэмп ньюйоркцев, поработал. Выбирали между мной и американским массажистом. Он в основном работал с теннисистами. Понятно, что у него было преимущество, так как он говорил по-английски. У игроков «Айлендерс» после кэмпа спросили, кого выбираете: говорящего или «немого». Ответили — нам лучше неговорящего. Это было в 2002 году.

В «Айлендерс» я отработал два сезона, потом начался локаут, и я решил вернуться. Сначала мне было интересно поработать, доказать, что я не хуже, а лучше местных специалистов.

Мне повезло работать в лиге, открыл для себя очень много нового, набрался неоценимого опыта. Главное впечатление — внимание к мелочам, к различным, казалось бы, малозначительным деталям, из которых на самом деле и складывается победа. Но долго работать не смог — не знал английского языка, мне он никак не давался. Все равно чувствовал себя чужим, было некомфортно. А общение все-таки очень важно.

— После НХЛ в сборной, наверное, было легче работать с нашими звездами?

— Конечно. В основном ребята спокойно относятся к заточке, хотя у каждого свои требования. Малкин, Овечкин — у меня с ними в отношении коньков было все спокойно. Наверное, самым требовательным был Ковальчук, вот он каждый раз ругался, если хоть что-то было не так.


Артур Хайруллин